Новый тип интеллектуала

Столь же примечательно отсутствие материалистического анализа общественных отношений в кристевской концепции «маргинальное», где все типы маргинальных и оппозиционных групп рассматриваются без учета различий между ними как угрожающие социальному порядку подрывом. Перефразируя Маркса в своей статье «Новый тип интеллектуала: диссидент», она восклицает: «Призрак ходит по Европе: призрак диссидентства», и тем самым одним взмахом отметает различия между перечисляемыми ею «диссидентскими» группами: между повстанцем, психоаналитиком, писателем-авангардистом и женщинами. Как всегда, она уравнивает борьбу женщин с борьбой рабочего класса. Но с марксистской точки зрения эти группы фундаментально несопоставимы, поскольку занимают разные позиции по отношению к способу производства. Рабочий класс потенциально революционен потому, что он играет важнейшую роль в капиталистической экономике, а не потому, что он в ней маргинален. В этом же смысле женщины занимают центральное, а не периферийное место в процессе производства потомства. Именно потому, что правящий порядок не может поддерживать статус без продолжающейся эксплуатации и угнетения этих групп, он стремится замаскировать их центральную экономическую роль, маргинализуя их на культурном, идеологическом и политическом уровнях. Парадокс позиции женщин и рабочего класса заключается в том, что они в одно и то же время помещены в центр и - на обочину. Если перейти к интеллигенции, будь то авангардисты или психоаналитики, их роль в условиях позднего капитализма вполне может оказаться действительно периферийной, в том смысле, что они не выполняют никакой решающей функции в экономическом порядке, подобно люмпен-пролетариату, идеализированному Брехтом в «Трех грошовой опере». Таким образом, весьма преувеличенная уверенность Кристевой в политической значимости творческого авангарда основана именно на игнорировании различий между его политической и экономической позицией и позицией женщин или рабочего класса. Романтизация маргинала в творчестве Кристевой — это антибуржуазная, но не обязательно капиталистическая форма поборничества свободы. Выдвинутая здесь критика, направленная на политические стратегии Кристевой, не должна затмевать позитивные аспекты ее творчества. Ее приверженность тщательному теоретическому исследованию проблем маргинальное и подрыва, радикальная деконструкция идентичности субъекта, зачастую масштабное рассмотрение материального и исторического контекста изучаемых ею произведений искусства — все это открывает новые перспективы для феминистского поиска. Ее теория языка и разорванной структуры языкового субъекта позволяет нам исследовать как женское, так и мужское письмо с антигуманистской, точки зрения. Подход Кристевой нельзя назвать исключительно или по сути своей феминистским, но он разбивает иерархическую замкнутость значения и языка и открывает их свободной игре означающего. Примененный в области теории сексуальной идентичности и различия, он становится феминистским видением общества, где означающее пола будет двигаться свободно; где факт принадлежности от рождения к мужскому или женскому полу не будет больше определять позицию субъекта по отношению к власти и где, таким образом, характер самой власти подвергнется изменению. Однажды Жак Деррида сформулировал такой вопрос: «Что произошло бы, если бы мы приблизились к области отношения к другому, в которой код отметин пола больше не действовал бы разделяющее». Я хотела бы закончить книгу его ответом на этот вопрос, ответом, как многие утопические высказывания, одновременно туманным и побуждающим к размышлению: «Отношение к другому не было бы сексуальным, отнюдь нет, но сексуальным по-иному: вне того бинарного различия, что управляет этикетом всех кодов, вне оппозиции мужское женское, вне гомосексуальности и гетеросексуальности, которые приходят к одному и тому же. Пытаясь не упустить шанс, что слышен в этом вопросе, я бы хотел поверить в множественность отмеченных полом голосов. Я бы хотел поверить в массы, в неопределимое число смешивающихся голосов, в не опознаваемых сексуальных отметин, хореография которого может поддерживать, делить, умножать тело каждого «индивидуума» независимо оттого, будут ли его классифицировать как «мужчину» или «женщину» согласно критериям использования».