Патриархатная логика

Одним из способов такого разрушения патриархатной логики может стать имитация мужского дискурса, мимикрия под него. Мы уже видели, как сама Иригарэ весьма успешно использует подобную стратегию имитации в главе «о» Плотине. Отвечая Шошане Фельман, можно также сказать, что в книге Spéculum Иригарэ говорит как женщина, имитирующая мужской дискурс. Таким образом, академический аппарат докторской диссертации, все еще ощутимый в Spéculum, оказывается ироническим жестом: исходя от женщины, обосновывающей выкладки Иригарэ, ее безукоризненно теоретический дискурс подвергается смещениям и переносам, оказываясь остроумной пародией на патриархатные методы аргументации. Поскольку Иригарэ, будучи женщиной, находящейся в условиях патриархата, не обладает — как показывает ее же анализ — собственным языком и может только имитировать мужской дискурс, это неизбежно оставляет отпечаток на ее собственном письме. Она пишет отнюдь не в царстве чистого феминизма, свободном от патриархата: чтобы ее дискурс воспринимался как нечто отличное от невразумительной болтовни, она должна воспроизводить мужской дискурс. Поэтому женское может прочитываться только в пустом пространстве между знаками, между строк ее подражаний. Но в этом случае мимикрия Иригарэ в книге Speculum оказывается сознательным обыгрыванием истерической позиции, отведенной при патриархате всем женщинам. Принимая то, что неизбежно оказывается мимикрией, Иригарэ подвергает ей саму эту мимикрию, возводит паразитирование в квадрат. Она устраивает театр пантомимы: имитируя навязанную женщине имитацию, тонким спекулярным приемом она стремится максимально ослабить эффекты фаллоцентрического дискурса, максимально их усиливая. Ее парадоксальная по своей сути стратегия отражает стратегию мистиков: окончательное самоуничижение женщины-мистика становится моментом ее освобождения, а Иригарэ разрушает патриархат изнутри, преувеличенно имитируя его дискурсы, что может оказаться способом избавления от смирительной рубашки фаллоцентризма. Однако вопрос заключается в том, срабатывает ли эта стратегия, и если да, то в каких обстоятельствах. Мы можем изучать эффекты мимикрии в текстах Иригарэ, рассматривая, как она пользуется доводами, построенными на аналогии и сравнении. В Speculum она считает прочтение по аналогии типичным выражением мужской страсти к тому же самому: «У толкователей сновидений было только одно желание: отыскивать то же самое. Везде. Желание, несомненно, настоятельное. Но с этого момента не оказывалось ли само толкование в ловушке грезы о тождестве, эквивалентности, аналогии, гомологии, симметрии, сопоставимости, имитации и т.д. — более или менее правильных, то есть более или менее хороших!». Таким образом, мы можем ожидать от Иригарэ имитации этого типа мышления, основанного на равнозначности и гомологии, аннулирующей его стабилизирующее, иерархизирующее действие. Но так бывает не всегда. В своем эссе «Рынок женщин», она говорит о том, что «проведенный Марксом анализ товара как базовой формы капиталистического богатства можно понимать как интерпретацию положения женщины в так называемых патриархатных обществах». Согласно Иригарэ, женщину можно понимать, прежде всего, как потребительную стоимость и вместе с тем стоимость меновую: она — это «природа», подвергшаяся действию человеческого труда и преобразованная в меновую стоимость. Исходя из ее роли как меновой стоимости, женщину можно анализировать в качестве товара на рынке: ее стоимость определяется исходя не из ее собственного бытия, но из определенного трансцендентального стандарта эквивалентности. Водном важном примечании Иригарэ следующим образом оправдывает свое широкое использование приема аналогии в данном эссе: «Разве Аристотель, которого Маркс называет «исполином мысли», не определяет отношения между формой и материей. Через аналогию с отношениями между мужчиной и женщиной? Поэтому возврат к вопросу о различии полов — это новое прохождение через аналогизм».