Взятый на вооружение в качестве «легитимирующей идеологии» буржуазным патриархатом, снабдил растущее буржуазное феминистское движение новыми аргументами и средствами борьбы. Если считалось, что права личности священны, то становилось все труднее соглашаться с тем, что это не касается прав женщин. И если статья Мэри Уоллстоункрафт о правах женщин стала возможной благодаря освободительным, пусть и буржуазно-патриархатным, то статья Джона Стюарта Милля о подчиненном положении женщин была результатом патриархатного либерального гуманизма. Гилберт и Губар упускают эти моменты, упоминая Милля лишь дважды, и оба раза в сравнении с Мэри Уоллстоункрафт. Их теория скрытого, невыраженного гнева, лежащего в основе «женской сущности» XIX века, не стыкуется с «мужским» текстом, который открыто обсуждает проблему угнетения женщин. Эта загвоздка в работе Гилберт и Губар одновременно обостряется и усложняется из-за их упорного использования эпитета «женский». В феминистской среде давней и распространенной практикой стало употребление определения «фемининный» для демонстрации социального аспекта конструирования половых различий, оставив за понятиями «женский» и «мужской» только биологические аспекты пола. Таким образом, «фемининное» являет собой заботу, уход, воспитание, а «женское» — природу, биологию. «Женственность» — это культурная конструкция: женщиной не рождаются, ею становятся, как сказала об этом Симона де Бовуар. С этой точки зрения патриархатное угнетение состоит в навязывании определенных социальных стандартов женственности биологическим женщинам именно для того, чтобы мы поверили, будто предложенные стандарты «женственности» — это природная норма. Тогда женщина, отказавшаяся подчиниться им, становится неженственной и ненормальной. В интересах патриархата, чтобы два этих понятия постоянно подменял одно другим. Феминистки же, наоборот, должны разоблачать такую подмену и всегда доказывать, что, хотя все женщины, без сомнения, женского рода, это вовсе не означает, что они обязаны быть женственными. Это одинаково верно и в отношении традиционных, патриархатных определений фемининности, и в отношении нового феминистского определения.