Только с недиалектических позиций, как это делает Джелен, можно утверждать, что в представлениях Пьера Машере об «относительной автономии» продуктов культуры от исторического и социального контекста, в которых они произведены, скрыто изначальное противоречие: предлагать простой и непроблематичный ответ на весьма сложную проблему взаимосвязи политики и эстетики — самый упрощенческий подход из всех возможных. Джелен считает, что «идеологическая критика»— это упрощение. Современная критическая теория говорит нам, что все толкования до определенной степени являются упрощением, поскольку до определенной степени накладывают ограничения на текст. Если все толкования также в каком-то смысле политизированы, бинарное противопоставление упрощенного политического прочтения, с одной стороны, и эстетического богатства, утверждаемое школой Новой Критики, с другой, утрачивает силу. Если эстетика поднимает вопрос о том, воздействует ли текст на аудиторию, она неизбежно связана с политикой: без эстетического не будет и политического воздействия. И если феминистская политика затрагивает, помимо всего остального, человеческий «опыт», то она уже имеет отношение к эстетике. Теперь вам должно стать очевидным, что одним из основных положений, отстаиваемых в этой книге, является то, что феминистская критика пытается деконструировать такое противопоставление политики и эстетики: являясь политическим критическим подходом, феминизм должен осознавать политический контекст эстетических категорий, равно как и эстетическую составляющую политического подхода к искусству. Вот почему мне кажется, что взгляды Джелен подрывают некоторые базовые принципы феминистской критики. Если феминизм не восстает против патриархатных представлений о культурной критике, как якобы свободной от «ценностных категорий», он неизбежно рискует утратить последние крупицы политического доверия.