Революция в поэтическом языке
Возвращение Иригарэ женщины к ее анатомическому полу вызвало критику среди исследовательниц. Торил Мой также указывает на то, что женщина в концепции Иригарэ представляет собой «простое, неизменное единство, сталкивающееся с монолитным патриархатным угнетением всегда одного и того же типа», что приуменьшает значение ее феминистской теории. В своем анализе теории Юлии Кристевой Торил Мой обращает внимание на следующие ее исследования: «Революция в поэтическом языке», «О китаянках», «Силы ужаса» и «Истории любви». Кристева внесла существенный вклад в развитие структурной лингвистики. Она предложила видение языка как гетерогенного процесса, локализованного в говорящих субъектах и между ними. Соответственно она предлагает изучать конкретные лингвистические стратегии в конкретных ситуациях. Это приводит нас к изучению языка как отдельных дискурсов, а не как универсальной языковой системы. Кристева вводит термин «интертекстуальность», призванный продемонстрировать как одни знаковые системы вовлекаются в другие. Как и Бахтин, Кристева стремится разрушить традиционные дисциплинарные барьеры между лингвистикой, риторикой и поэтикой, чтобы сконструировать исследовательское поле нового типа: семиотику или теорию текста. Согласно ее теории, оказавшей огромное влияние на феминистскую критику, мы все используем один и тот же язык, преследуя при этом разные политические и властные интересы. Значение знака остается открытым, таким образ, знак становится «полисемичным», а не «однозначным». Конечно, доминирующая властная группа в каждый произвольно взятый момент контролирует интертекстуальное производство значения, но из этого не следует, что ее оппозиция должна безмолвствовать. Значение знаков можно и нужно менять. Так, например, в современном контексте слова «ведьма» и «стерва» уже получили положительные коннотации. Это доказывает, что изначально язык не несет в себе сексизма, он лишь воспроизводит тот образ, который в данный момент создает социум. Кристева настаивает на том, что анализ должен разворачиваться не вокруг иола/гейдера говорящего, а вокруг того множества дискурсов, которые и создают субъективность.