Метафизика

С точки зрения французского философа Жака Деррида, язык структурирован как многократное откладывание смысла, и, следовательно, любой поиск изначального, абсолютного, устойчивого смысла следует считать метафизикой. Не существует конечной сути, главной единицы измерения, нет трансцендентного означающего, обладающего собственным смыслом, а значит, и свободного от непрерывного взаимодействия лингвистического откладывания, как и от различий. Свободная игра означающих никогда не производит конечного, универсального значения, которое, в свою очередь, могло бы обосновать и объяснить другие. Данная лингвистическая и текстуальная теория позволяет увидеть в подвижной перспективе и чередовании ракурсов — в художественных произведениях Вулф — и в «Комнате» нечто большее, чем сознательное стремление раздражить серьезно настроенного феминистского критика. Делая сознательный выбор в пользу игривой, чувственной природы языка, Вулф отвергает метафизический эссенциализм, лежащий в основе патриархатной идеологии, провозглашающей Бога, Отца или Фаллос своим трансцендентным означающим. Но Вулф не просто использует не эссенциалистскую форму письма. Она идет дальше, демонстрируя весьма скептическое отношение к мужской гуманистической концепции человеческой сущности. Ибо чем может быть эта самотождественная сущность, если все смыслы и значения есть непрерывная игра различий, если отсутствие является обоснованием смысла в той же мере, что и присутствие? Гуманистическая концепция сущности (идентичности) критикуется и в психоаналитической теории, которая, несомненно, была известна Вулф. Издательство «Хогарт Пресс», основанное Вирджинией и Леонардом Вулф, напечатало первые английские переводы главных трудов Фрейда, и когда Фрейд приехал в Лондон в 1939 году, Вирджиния Вулф нанесла ему визит. Фрейд, как нам загадочно сообщают, подарил ей нарцисс. И Вулф, и Фрейд понимали, что подсознательные порывы и желания оказывают сильное влияние на наши осознанные мысли и действия. С позиций психоанализа человеческий субъект — сложное существо, и его сознание являет собой лишь верхушку айсберга. Если согласиться с таким представлением о субъекте, то под сомнение ставится и тезис о том, что наши даже осознанные желания и чувства порождены некой единой, нераздельной сущностью. Мы не можем это утверждать, поскольку не обладаем знанием о возможно безграничных подсознательных процессах, формирующих наше сознание.