Цели и способы накрутки просмотров на YouTube

Для создания популярности и привлечения большего внимания со стороны зрителей и рекламодателей компаниями и блогерами выполняется накрутка просмотров на YouTube. Существует несколько способов ее выполнения. Один из них - использование ботов и автоматизированных скриптов, которые могут генерировать просмотры на видео. Эти инструменты могут быть настроены для прокруток видео несколько раз с разных IP-адресов, создавая иллюзию огромного их количества. Еще один метод - заказ накрутки просмотров на "Ютубе" https://smmyt.ru/how-to-get-free/youtube-views/ у специализированных сервисов, которые предлагают эту услугу.

Что нужно учесть при заказе накрутки?

Алгоритм YouTube разработан для определения качественного и интересного контента. Он учитывает не только количество просмотров, но и другие факторы, такие как вовлеченность зрителей (комментарии, лайки, подписки), время просмотра и реакции на видео.

Зрители становятся все более осведомленными и критичными. Если они обнаружат, что контент низкого качества, а просмотры накручены, это может вызвать негативную реакцию и потерю доверия к контенту и автору. Подлинная популярность достигается через органическое привлечение аудитории и создание ценного контента.

Накрутка просмотров может привлечь внимание на короткое время, но это не гарантирует долгосрочного успеха. Репутация и доверие зрителей строятся на основе качества и ценности контента. Если контент не соответствует ожиданиям зрителей, накрутка не поможет сохранить популярность.

Также учтите, что платформа YouTube применяет различные алгоритмы и фильтры для выявления и блокировки накрученных просмотров. Поэтому обязательно работайте над контентом, развивайте канал. Накрутка должна быть лишь дополнением, а не основным способом раскрутки вашего канала.

Дата: 15.02.2024.

 

Фундаментально противоречивая, теория письма и женственности Сиксу постоянно колеблется между дерридаистским акцентом на текстуальности как различии и развернутым полновесным метафизическим представлением о письме как голосе, присутствии и истоке. В интервью 1984 года Сиксу дает понять, что она полностью осознает эти противоречия: «Если бы я была философом, я бы не могла себе позволить говорить в терминах присутствия, сущности и т.д. или о смысле чего-либо. Я бы вполне справилась с философским дискурсом, но не делаю этого. Я позволяю поэтическому слову увлечь меня». На примере «О грамматологии» Деррида она показывает взаимосвязь между его концепцией и ее собственной: «В «Грамматологии» он рассуждает о письме в общем, о тексте в общем. Когда я говорю о письме, я говорю вовсе не об этом. В этот момент нужно сместить перспективу; я не обсуждаю понятие письма так, как его анализирует Деррида. Я говорю в более идеалистической манере. Я позволяю это себе; я сложила с себя обязанности философа, избавилась от философских поправок — хотя это не значит, что я их игнорирую». Хотя ее собственный теоретико-поэтический стиль, очевидно, стремится уничтожить данное противопоставление, творчество Сиксу основывается на сознательном разграничении «поэзии» и «философии». Тогда как лучше всего нам объяснить видимую страсть Сиксу к противоречиям? Можно было бы счесть это хитрой стратегией, направленной на демонстрацию своих установок: отказываясь признавать аристотелевскую логику, Сиксу умело производит собственную деконструкцию патриархатной логики. Но этот аргумент предполагает, что Сиксу действительно стоит на позициях деконструкции, тогда как многие ее умозаключения отражают полностью метафизический подход. Рассуждая с позиций психоанализа, можно сказать, что ее текстуальные маневры рассчитаны на создание пространства, в котором бы différance Символического Порядка мирно сосуществовало с замкнутостью и тождеством Воображаемого. Однако такое сосуществование охватывает только один аспект видения Сиксу: уровень, на котором женская сущность описывается в терминах деконструкции, как, например, во фрагментах, посвященных Царству Дара или гетерогенной множественности «новой бисексуальности». Но мы видели, что даже открытость Дарующей Женщины или многообразие бисексуального письма иллюстрируется библейскими, мифологическими образами или образами стихий, что возвращает нас к Воображаемому. Это различие и расхождение, кажется, имеет большее отношение к полиморфной извращенности доэдипального ребенка, чем метонимическим смещениям желания в символическом порядке. «Новая бисексуальность» в конечном итоге более всего напоминает замкнутое пространство воображаемого, позволяющее субъекту без всяких усилий перемещаться между мужской и женской субъектными позициями. Итак, в конечном итоге можно показать, что противоречия дискурса Сиксу собраны в безопасном укрытии Воображаемого и там же разрешаются. Но ее предельное пренебрежение «патриархатной» логикой все же не свидетельствует о бартезианском стремлении освободить читателя, хотя на первый взгляд принадлежащее Барту описание читательского jouissance кажется поразительно соответствующим нашим ощущениям от текстов Сиксу: «Вообразим себе индивида, уничтожившего в себе все внутренние преграды, все классификационные категории, а заодно и все исключения — причем не из потребности в синкретизме, а лишь из желания избавиться от древнего признака, чье имя — логическое противоречие', такой индивид перемешал бы все возможные языки, даже те, что считаются взаимоисключающими; он безмолвно стерпел бы любые обвинения в алогизме, в непоследовательности, сохранив невозмутимость как перед лицом сократической иронии, так и перед лицом устрашающего закона. Теперь такой анти герой существует; это читатель текста — в тот самый момент, когда он получает от него удовольствие». Различие между jouissance артезианского читателя и текстом Сиксу заключается в том, что первое сигнализирует об абсолютной утрате, о пространстве, в котором субъект обращается в ничто, а второй всегда в итоге собирает и соединяет свои противоречия в полноте Воображаемого.